Десятилетиями Иран выстраивал свою безопасность на идее неприступной крепости, ведя битвы чужими руками далеко за пределами своих границ. Прямой удар по иранской земле казался чем-то немыслимым, а тщательно создаваемый образ неуязвимости позволял властям уверенно держать страну под контролем. Однако недавняя беспрецедентная атака Израиля вглубь иранской территории разрушила этот миф в одночасье. И сегодня, на исходе июня, вся страна переживает последствия этого потрясения. Речь уже не о самом ударе, а о новой реальности, в которой оказался Иран. Главный вопрос, которым задаются как внутри страны, так и за ее пределами, — каким станет государство, чей главный щит оказался пробит? На фоне усиления «ястребов» и тающих надежд на реформы, иранское общество с тревогой смотрит в будущее, которое уже никогда не будет прежним.
cnn.com
Удар был не только неожиданным, но и чрезвычайно болезненным. В результате атаки были ликвидированы высокопоставленные военные командиры и ведущие ученые-ядерщики, некоторых из них застали врасплох прямо в их домах, спящими рядом со своими семьями. По данным иранского минздрава, общее число жертв превысило шестьсот человек, среди которых были женщины и дети. Спустя несколько дней к израильской кампании присоединились и США, нанеся удары по трем ядерным объектам, после чего было объявлено о прекращении огня.
Расчет Запада, вероятно, строился на том, что такой мощный удар спровоцирует внутренний взрыв и смену режима на более лояльный. Однако этого не произошло. Наоборот, иранское руководство, несмотря на очевидные потери и унижение, сумело представить ситуацию как свою победу. Главный тезис пропаганды был прост — враг не смог нас свергнуть, а значит, мы выстояли. В ответ на атаки Иран наносил ответные удары по Израилю, которые привели к значительным разрушениям и жертвам. Эта способность давать сдачи даже под шквальным огнем вызвала волну патриотизма в стране. По словам одного из местных жителей, пожелавшего остаться анонимным, люди сейчас испытывают сильные националистические чувства, поскольку считают войну несправедливой. Он признает, что политика властей поставила всех под удар, но в целом они справились с управлением в кризисной ситуации.
Однако за этой внешней демонстрацией стойкости скрывается глубокая тревога. Иранское общество опасается того, что произойдет дальше. Уже сейчас видны признаки того, что «раненый режим» станет еще более жестким и подозрительным. В стране развернулась масштабная охота на ведьм — власти арестовали сотни людей, обвинив их в сотрудничестве с Израилем. Многие иранцы уверены, что Корпус стражей исламской революции (КСИР), элитное военное подразделение, лишь укрепит свои позиции, воспользовавшись ситуацией для консолидации власти.
Атака произошла в очень интересный для иранской политики момент. Всего за год до этих событий в стране был избран президент-реформатор Масуд Пезешкиан. Он шел на выборы с лозунгами о необходимости диалога с врагами Ирана, представляя это как единственный способ решить накопившиеся внутренние проблемы. Для многих иранцев его избрание стало последней надеждой на заключение ядерной сделки с Западом и возвращение страны в мировое сообщество.
Теперь же эти надежды, похоже, обратились в прах. Внешняя агрессия стала мощнейшим козырем для консервативных сил, так называемых «ястребов». Они всегда утверждали, что Западу и Израилю нельзя доверять, а любые переговоры — это лишь уловка, чтобы ослабить Иран. По мнению эксперта по Ирану Араша Азизи, иранцы теперь боятся, что режим, почувствовав свою уязвимость, начнет с новой силой закручивать гайки внутри страны, еще больше сужая политическое и гражданское пространство. Оппозиция за рубежом, по его словам, показала свою неэффективность, а гражданское общество внутри страны вынуждено уйти в оборону.
С этим согласен и Сина Тусси, старший научный сотрудник Центра международной политики в Вашингтоне. Он отмечает, что атаки укрепили позиции сторонников жесткой линии, которые доказывают бесполезность дипломатии и необходимость полагаться только на собственную военную мощь. Голоса реформаторов, выступавших за диалог, в нынешней атмосфере практически не слышны. В краткосрочной перспективе, по его мнению, «ястребы» одержат верх. Их доминирование может пошатнуться лишь в том случае, если в будущем дипломатические усилия с США все же принесут какие-то плоды. Однако даже неожиданное прекращение огня, объявленное президентом США Дональдом Трампом, который заявил, что не хотел смены режима во избежание «хаоса», не изменило общую картину. Главный урок, по словам Тусси, заключается в том, что Исламская Республика не является непобедимой, но и свергнуть ее не так-то просто.
Аятолла Хаменеи, бессменно правящий Ираном более 35 лет, оказался в центре критики. Как высшая инстанция в стране, он несет ответственность за все ключевые решения во внутренней и внешней политике. По мнению Али Ваеза, директора иранского проекта в Международной кризисной группе, аятолла, вероятно, воспринимается многими как человек, который своей политикой уничтожил иранскую систему сдерживания и сделал страну уязвимой. По словам эксперта, верховный лидер проявил излишнюю осторожность там, где требовалась решимость, и неоправданную смелость там, где следовало быть сдержанным. Его негибкость за столом переговоров и вызывающее поведение перед лицом более сильных военных держав поставили страну на грань катастрофы. Когда уляжется пыль, к стареющему лидеру и его решениям неизбежно возникнут вопросы.
На этом фоне усиливается стремление военных и КСИР «удвоить ставки». Они могут потребовать дальнейшей милитаризации внутренней жизни страны и, возможно, даже открыто заявить о необходимости создания ядерного оружия как главного гаранта безопасности. Паранойя по поводу проникновения израильских агентов в высшие эшелоны власти, скорее всего, приведет к масштабным чисткам, что еще больше усилит позиции сторонников жесткой линии.
Судьба президента-реформатора Пезешкиана и его умеренного лагеря остается неясной. Примечательно, что пока аятолла Хаменеи, по слухам, находился в бункере, именно Пезешкиан общался с народом и даже посещал антивоенный митинг в Тегеране. Тем не менее гнев общества направлен и на реформаторов. Одна из жительниц Тегерана в разговоре с журналистами задалась вопросом о жизнеспособности нынешнего режима, отметив, что катастрофа произошла именно во время правления реформаторского кабинета.
Очевидно, что Иран уже изменился. Но как именно будет выглядеть эта новая реальность, зависит от множества факторов: от того, как поведет себя иранское руководство, и от реакции мировых держав. Для простых иранцев же произошло нечто непоправимое. Рухнуло главное условие их негласного общественного договора с властью. Как метко заметил Али Ваез, Исламская Республика лишала людей всех свобод в обмен на одно — безопасность. Теперь этот образ, это последнее обещание, разрушено в глазах иранского народа.
